«Секретные американские биолаборатории» на территории Украины становятся темой номер один в повестке дня крупнейших мировых СМИ. «Байолэбс!» — закатывают глаза ведущие американских телешоу, а российские представители созывают заседания Совета Безопасности ООН, на которые приносят все новые смехотворные «доказательства».
Мы, одесские журналисты, смотрим на всю эту возню со смесью ужаса и сарказма. Мы хорошо знаем, о чем идет речь. Мы делали фоторепортажи из этого «секретного объекта». Мы понимаем, насколько он важен и нужен для украинской науки. Мы годами прикладывали усилия, чтобы сохранить этот уникальный научный центр.
Увы, безуспешно.
Сегодня эту больную для нас тему используют для оправдания полномасштабного вторжения в нашу страну, уничтожения украинских городов, для подготовки к применению оружия массового поражения, для развязывания Третьей мировой и возможных убийств миллионов людей. В этой ситуации мы не можем молчать и считаем своим долгом сказать правду.
ПАСТЕР, МЕЧНИКОВ, ГАМАЛЕЯ
С возбудителями особо опасных инфекций в одесских лабораториях работают уже почти полтора века. Первую бактериологическую станцию здесь основал будущий нобелевский лауреат, профессор Илья Мечников.
Узнав, что французский химик и микробилог Луи Пастер изобрел способ лечения бешенства при помощи вакцины, Мечников отправил в Париж своего ученика, одесского врача Николая Гамалею — того самого, имя которого сейчас носит известный российский центр эпидемиологии и микробиологии.
После годичной стажировки Гамалея вернулся в Одессу и возглавил вторую в мире Пастеровскую станцию. Здесь изготавливали вакцины и лечили пострадавших от бешенства людей и животных. Первые прививки сделали в 1886 году.
Помимо бешенства, на одесской станции изучали возбудителей других опасных болезней: холеры, брюшного тифа, сапа, сибирской язвы, туберкулеза, лепры, сифилиса.
Одесские микробиологи работали в тесном контакте с коллегами из других стран. В 1887 году Илья Мечников переехал в Париж. Он много лет трудился в пастеровской лаборатории и регулярно приезжал на родину. В 1905 году Мечников стал заместителем директора Института Пастера. В 1908 году вместе с Паулем Эрлихом, учеником Роберта Коха, Мечников получил Нобелевскую премию в области физиологии и медицины.
В советские времена работа продолжилась. В 1923 году станция стала Бактериологическим и физиологическим институтом доктора Гамалеи, на базе которого впоследствии был создан Одесский научно-исследовательский институт вирусологии и эпидемиологии.
Основным направлением работы одесских микробиологов была защита людей и животных от особо опасных инфекций, характерных для Молдовы и юга Украины.
Многие годы серьезной проблемой была «черная смерть» — чума. Для борьбы с этой грозной болезнью вблизи природных очагов в разных районах СССР была создана сеть противочумных станций. Две из них находились в Украине — в Симферополе и Одессе. За долгие годы одесские врачи и ученые зафиксировали множество случаев чумы, и благодаря эффективной работе биологов и эпидемиологов ни один из них не стал причиной крупной вспышки.
В 1999 году станцию объединили с Институтом вирусологии и микробиологии — так появился Украинский научно-исследовательский противочумный институт (УНИПЧИ), который заслуженно носит имя нобелевского лауреата Ильи Мечникова.
ВОЙНА И МИР
Пути и механизмы распространения чумы в Средней Азии и степных зонах Украины много лет исследовал доктор биологических наук профессор Иван Русев. В 1981 году он окончил биологический факультет Одесского университета и начал работать на противочумной станции, а затем в институте. Русев был заведующим лабораторией экологии носителей и переносчиков возбудителей особо опасных инфекций. С 2001 по 2014 годы занимал различные должности в УНИПЧИ, был заместителем директора по научной работе.
«Я больше тридцати лет проработал в закрытых научных учреждениях эпидемиологического профиля, — рассказал профессор Русев корреспонденту «Думской». — Как заместитель директора по научной работе сотрудничал с множеством научных центров бывшего СССР и за его пределами. Могу со всей ответственностью сказать: в Украине никогда не занимались разработкой биологического оружия — ни в советские времена, ни после восстановления независимости. Украинские учреждения не имели доступа к таким проектам и работали по сугубо мирным проектам мониторинга и профилактики инфекций».
По словам Русева, секретные программы по разработке бактериологического оружия вели в саратовском институте «Микроб». Военными проектами с вирусами занимались и в крупнейшем российском центре «Вектор», расположенном в Новосибирске.
Также, по воспоминаниям одесского биолога, разработку и испытания биологического оружия на людях проводили на острове (сейчас полуостров) Возрождения и острове (сейчас урочище) Барсакельмес в Аральском море (Казахская ССР).
«Я много лет изучал природные очаги чумы, — говорит ученый. — Немало времени провел в экспедициях в приаральских Каракумах, написал монографию о чуме в Одессе, которая была в нашем городе 18 раз. Но остров Барсакельмес даже для нас, ученых, был абсолютно закрытой зоной».
ПРАКТИКА
Зоолог Дмитрий Соколовский посвятил работе в УНИПЧИ почти двадцать лет.
«Я работал в так называемой «практической» части, — поведал он. - Мы с коллегами занимались поиском и сбором различных биоматериалов. Выезжали в экспедиции, отлавливали грызунов, клещей, комаров, которые могут быть переносчиками инфекций, собирали образцы экскрементов животных, пробы воды и грунта».
Результатом более чем полувековой деятельности зоологов стала коллекция штаммов микроорганизмов, которая еще в 2004 году была признана национальным достоянием Украины в управлении Министерства здравоохранения.
Доступ к такой коллекции давал возможность полноценной работы двух других частей института: научной, которая занималась исследованиями, и производственной, которая обеспечивала работу одесского предприятия «Биопром».
ПРЕДПРИЯТИЕ, КОТОРОГО НЕТ
Ирина Григорашева работала на предприятии «Биопром-Одесса» заместителем директора по качеству. Она разрабатывала технологии производства различных бактериальных и вирусных препаратов для медицины и сельского хозяйства.
«В лучшие годы наше предприятие выпускало более сорока наименований продукции, — говорит она. — Мы производили стандартизованные штаммы, наше производство считалось одним из лучших в СССР. Здесь делали и живую ослабленную вакцину против гриппа, вакцины и сыворотки против различных болезней животных и людей, и пробиотики — бифидо- и лактобактерии для профилактики и лечения дисбактериоза».
На «Биопроме» изготавливали ослабленные и инактивированные вакцины по традиционной технологии: выращивали определенный штамм на питательной среде или культуре клеток, а затем различными химическими и физическими воздействиями ослабляли или полностью инактивировали его.
«Без образцов возбудителя невозможно изготовить препарат, проверить качество и эффективность, или, скажем, сделать тест-систему и проверить ее эффективность», — отмечает специалист.
Сейчас Ирина Григорашева — директор частного предприятия «Возрождение М», автор и соавтор шести патентов в области вирусологии, иммунологии и зоотехники.
О работе «Биопрома» Ирина вспоминает с ностальгией. Производство остановилось еще в 2001 году. Сейчас уничтожены не только высокотехнологичные линии, но даже помещения завода, а территория предприятия используется в качестве автостоянки.
ТРУДНЫЕ ДЕВЯНОСТЫЕ
Девяностые и двухтысячные годы стали тяжелым периодом для украинской науки. Страна переживала не лучшие времена. Государственное финансирование сократилось до минимума. Надежда была на иностранную помощь — в виде заказов на научные разработки или же на прямое финансирование по межгосударственным целевым программам.
В 1993 году было подписано соглашение между правительствами Украины, Канады, США и Швеции о создании Украинского научно-технического центра (УНТЦ). Это межправительственное учреждение занималось поиском финансирования мирных проектов для «поддержания на плаву» исследовательских институтов в Украине, Грузии, Азербайджане.
УНИПЧИ не входил в состав советского комплекса по производству биологического оружия, поэтому остался без финансирования, которое западные страны щедро выделяли бывшим советским разработчикам оружия массового уничтожения, чтобы удержать их продажи своих знаний террористам и странам-изгоям.
Результаты были ожидаемы. В 2005 году одесский институт посетил американский ученый, специалист по советским программам разработки химического и биологического оружия Реймонд Зилинскас. Разработок оружия он здесь не нашел, но отметил катастрофически низкий уровень безопасности. В частности, он обратил внимание на доступность лаборатории для посторонних, некачественные средства индивидуальной защиты сотрудников, которые работали в обычных хлопчатобумажных халатах. Особо он отметил отсутствие эффективной системы вентиляции, в результате чего работы с особо опасными возбудителями иногда проводили при открытых окнах.
В интервью американским журналистам он высказал опасение, что состояние одесской лаборатории может привести к утечке возбудителей или попаданию их в нечистоплотные руки.
Резонанс в СМИ помог найти средства для модернизации лаборатории по линии УНТЦ. Финансировало работы Министерство обороны США как ведущий американский орган по вопросам биобезопасности.
АМЕРИКАНСКАЯ ПОДДЕРЖКА
Доктор медицинских наук Андрей Волянский — врач-иммунолог, руководитель сети клиник семейной медицины «Your Baby — Your Family». В 2006-2007 годах он был заместителем директора УНИПЧИ по научной работе, а в 2007-м исполнял обязанности директора института.
«В марте 2006 года в течение нескольких дней сотрудники американского агентства по снижению военной угрозы (DTRA) объездили несколько украинских институтов с предложением провести модернизацию хранилищ музейных патогенов, — вспоминает медик. — Все было сугубо добровольно. Сотрудничать в рамках программы согласились одесский и крымский противочумные институты, Центральная санитарно-эпидемиологическая станция, львовский НИИ эпидемиологии и гигиены, а также Институт экспериментальной и клинической ветеринарной медицины в Харькове. Некоторые научные центры от предложения отказались, что вызвало недоумение американской стороны».
После этого в рамках УНТЦ был подписан договор между минобороны США и украинским Минздравом. На первом этапе выделили весьма скромные 8 миллионов долларов. Работы выполняли украинские фирмы-подрядчики.
«Весной 2007 года началась модернизация научной части — лаборатории вирусологии с музеем микроорганизмов. Ни название, ни задачи лаборатории не менялись. В результате мы получили систему ограничения доступа, криогенные морозильные камеры для хранения образцов при температурах до минус 80 градусов, современное оборудование, в том числе секвенатор для молекулярного анализа ДНК и установки ПЦР-тестирования и подняли уровень биобезопасности лаборатории до BSL-3».
Для понимания. Уровень BSL-1 — это больничная лаборатория, где берут, хранят и обрабатывают анализы крови и бактериальные посевы мокроты больных. BSL-2 — более серьезный уровень, который нужен, например, для работы центров тестирования на ВИЧ и другие хронические инфекционные болезни. В лабораториях уровня BSL-3 можно работать с опасными патогенами — здесь уже применяются специальные системы вентиляции, индивидуальной защиты и ограничения доступа. Наивысший уровень защиты BSL-4 позволяет исследовать возбудителей неизлечимых болезней. Такая лаборатория есть, например, в новосибирском «Векторе». В Украине их нет и никогда не было.
«Уже в 2007 году начался второй этап программы – модернизация лабораторий областных СЭС по всей Украине, — продолжает свой рассказ Андрей Волянский. — Благодаря помощи США лабораторные центры украинских санитарно-эпидемиологических станций получили современное оборудование. Поэтому в 2020 году нам удалось относительно быстро наладить тестирование на коронавирус во всех областях. В прошлом году эти лаборатории преобразовали в региональные Центры контроля и профилактики болезней Минздрава Украины».
Отметим: в 2000-е годы Соединенные Штаты предлагали развернуть сеть из тридцати однотипных высокотехнологичных биолабораторий в разных странах мира, включая Россию. Такая сеть позволила бы быстро и качественно реагировать на биологические угрозы наподобие пандемии COVID-19, отслеживать распространение возбудителей и динамику мутаций. Увы, российская сторона наотрез отказалась от такого сотрудничества, и проект в итоге так и не был реализован.
«СЕКРЕТНЫЕ АМЕРИКАНСКИЕ ЛАБОРАТОРИИ»
Где в Украине находились лаборатории облСЭС, сейчас выяснить очень просто. Устрашающие желтые кружки с символом биологической угрозы на карте Украины, которые сейчас так назойливо демонстрирует российская пропаганда — это они и есть. Недавно оккупанты «денацифицировали» областной лабораторный центр на улице Уварова во временно оккупированном Херсоне. Кадры из него преподносят как «доказательства существования секретного объекта, на котором под руководством американцев создавалось биологическое оружие».
Доктор Волянский возмущен лживостью и циничностью российских пропагандистов. И не только он. Сообщество выпускников биологических факультетов российских вузов, в том числе Московского государственного университета, опубликовало открытое письмо к российским прогосударственным СМИ. Ученые опровергают пропагандистскую ложь о том, что Украина якобы экстренно устранила следы программы по созданию биологического оружия, и требуют остановить поток клеветы.
«В списке уничтоженных штаммов, опубликованных «РИА Новости» и другими российскими СМИ, нет ни одного, относящегося к особо опасным. Список содержит только штаммы, обычные для микробиологических и тем более эпидемиологических лабораторий, — сказано в обращении, которое опубликовал микробиолог, кандидат наук, выпускник МГУ Евгений Левитин. — Требуем прекратить лживые, абсолютно ни на чем не основанные и провоцирующие ненависть заявления о якобы найденных свидетельствах разработках биологического оружия в украинских лабораториях».
ПО МАРШРУТАМ ПЕРЕЛЕТНЫХ ПТИЦ
Надо сказать, что ученые из Украинского научно-исследовательского противочумного института имени Мечникова сотрудничали не только с американскими коллегами, но и с учеными из других стран мира, в том числе из России.
«Работа по изучению перелетных птиц у нас активизировались в 2005 году, — вспоминает Иван Русев. — Тогда, во время массового распространения «птичьего гриппа», эта тема стала одной из важнейших во всем мире. Мы изучали пути миграции и механизмы передачи вирусов между популяциями».
Перелетные птицы пересекают страны, моря и континенты, поэтому такая работа невозможна без сотрудничества с учеными из разных стран.
«До 2013 года мы активно взаимодействовали с российскими исследователями, — продолжает Русев. — Работали в тесном сотрудничестве с учеными из новосибирского «Вектора», из Центра эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи, из Института тропической медицины имени Марциновского в Москве. Они регулярно приезжали к нам, мы ездили к ним - это было полноценное научное сотрудничество».
Во время командировки в новосибирский «Вектор». Фото из личного архива Ивана Русева
Профессор Русев вспоминает, как однажды в Одессе обнаружили сизую чайку, которая была окольцована в Новосибирске.
«Мы связались с коллегами, нашли орнитолога, который надевал это кольцо, и поздравили с серьезной научной удачей», — рассказывает он.
Перелетные птицы стали приоритетной темой для ученого. В 2013 году Иван Русев защитил докторскую диссертацию по вопросам экологии Северного Причерноморья. Сейчас он руководит научными исследованиями в Национальном природном парке «Тузловские лиманы», защищает заповедные земли от браконьеров и борется за создание новых природоохранных территорий в Одесской области.
Иван Русев готовится к съемке пеликанов. Фото Ирины Выхристюк
«Использование возбудителей птичьего гриппа в качестве биологического оружия — это полная чушь как с научной, так и с технологичной точки зрения, — не сомневается Русев. — Сейчас эту чушь усердно распространяет по всему миру некий Игорь Кириллов. Мы его хорошо знаем, но не как ученого, а как генерал-лейтенанта армии захватчиков».
Еще раз: «секретная американская лаборатория» была полностью открытой для российских микробиологов, которые приезжали сюда в течение многих лет - вплоть до начала российского вторжения в Крым и на Донбасс. Была она открыта и для журналистов: в 2012 году корреспонденты «Думской» опубликовали подробный репортаж из УНИПЧИ, в том числе из святая святых — лаборатории BSL-3.
КАК ФАБРИКУЮТ «ДОКАЗАТЕЛЬСТВА»
Мы разобрались с происхождением и других «доказательств», которыми сейчас размахивают российские пропагандисты, пытаясь оправдать агрессивную войну, российское вторжение и убийства тысяч мирных украинцев.
Уже в первый день масштабного вторжения Министерство здравоохранения Украины озаботилась условиями хранения опасных образцов в областных лабораторных центрах. Даже использованный шприц и ватка, которой протирали место укола, по закону, считаются опасными отходами и требуют специальной процедуры утилизации.
Тем более необходимо позаботиться об образцах возбудителей болезней человека и животных, которых используют в эпидемиологических лабораториях. Поэтому в ситуации неопределенности было разослано распоряжении об утилизации всех опасных патогенов.
Это непростое решение было принято по рекомендации Всемирной организации здравоохранения, чтобы предотвратить любую потенциальную возможность их утечки.
«Как и во многих других странах, в Украине есть лаборатории общественного здоровья, которые исследуют, как снизить угрозу опасных заболеваний, — сказано в сообщении ВОЗ. — Эксперты по биобезопасности считают, что ввод российских войск в Украину и бомбардировки городов повысили риск утечки болезнетворных микроорганизмов в случае повреждения любого из этих объектов».
Как видите, Всемирная организация здравоохранения считает угрозой для здоровья людей не украинские медицинские лаборатории, а российскую агрессию и варварские бомбардировки городов российской армией. Это заявление ВОЗ опубликовали и российские, и ведущие мировые СМИ.
Распоряжения об утилизации не содержат ничего секретного — их разослали из Минздрава по областям самой обычной электронной почтой. В ответ начали поступать акты об исполнении с перечнем патогенов. В них содержится много латинских наименований различных микроорганизмов, и российская пропаганда сразу начала размахивать ими как «доказательствами».
Однако одного взгляда на перечень утилизированных образцов любому специалисту достаточно, чтобы с уверенностью сказать: в «секретных американских лабораториях» занимались противодействием внутрибольничным инфекциям, безопасностью продуктов питания и мониторингом вакцино-управляемых инфекций, в частности дифтерии. Такие образцы должны быть в любой лаборатории профилактического и эпидемиологического профиля.
ИНСТИТУТ, КОТОРОГО БОЛЬШЕ НЕТ
К сожалению, приходится признать: Украинского научно-исследовательского противочумного института имени Мечникова, который многие годы был одним из ведущих исследовательских центров Украины, уже несколько лет фактически не существует.
Уничтожили его не российские бомбы и снаряды, а наши украинские «реформаторы здравоохранения».
Когда-то в УНИПЧИ работало около двухсот сотрудников, в том числе более пятидесяти научных . В последние годы никакой научной работы в институте не ведется.
Последним научным сотрудником УНИПЧИ стал его бывший директор, кандидат медицинских наук Сергей Поздняков. В последние годы он занимал должность заместителя директора по научной работе и входил в состав ликвидационной комиссии.
«Я посвятил институту всю свою жизнь, — с болью в голосе рассказывает Сергей Поздняков. — Мы были передовым научным центром мирового уровня. В институте были квалифицированные кадры, были наработки, была уникальная коллекция возбудителей, была производственная база. Наши специалисты участвовали в ликвидации эпидемий и вспышек в разных странах. Мы производили вакцины, лекарства, биопрепараты, разрабатывали самые передовые методы. Я, например, занимался разработкой бактериофагов — они могут стать более эффективным и безопасным средством против инфекций, чем антибиотики. Сейчас всего этого нет. И самое страшное — мы уничтожили золотой фонд нашей науки собственными руками».
Лаборатория прекратила работу в 2014 году, а полная ликвидация уникального института началась по приказу министра здравоохранения Украины Александра Квиташвили 2015-м. Тогда в псевдореформаторском порыве незаконно ликвидировали вертикаль санитарно-эпидемиологиеской службы — якобы в целях борьбы с коррупцией в СЭС. Следуя этой ущербной логике, для борьбы со взятками в ГСЧС нужно уволить всех пожарных и спасателей, а для борьбы с коррупцией в министерстве обороны — распустить Вооруженные силы.
Тогда, семь лет назад, было принято решение вывести областные лабораторные центры и профильные научные учреждения из подчинения министерства и передать их в государственное учреждение — «Центр общественного здоровья».
«Эта реорганизация превратилась в тотальное уничтожение нашего института, которое продолжается уже семь лет, — рассказывает Сергей Поздняков. — Прекратили финансировать научную работу. Начали увольнять сотрудников. Перестали обслуживать оборудование, начали выходить из строя морозильные камеры, системы вентиляции лаборатории. Институт начали буквально растаскивать. Я всего этого не выдержал и три года назад ушел на пенсию».
Регистрационные данные УНИПЧИ по состоянию на дату написания публикации. «Реорганизация» растянулась на годы.
«Думская» неоднократно обращала внимание на эту ситуацию. Но тщетно — уничтожение научного центра происходило при олимпийском спокойствии чиновников министерства и сотрудников американского посольства под радостное ликование «оппозиционных» украинских политиков.
Как ни парадоксально, но агонию УНИПЧИ несколько замедлила пандемия коронавируса. Появилась хоть какое-то финансирование, удалось запустить американскую установку для ПЦР, которая была здесь с 2007 года, и проводить тестирование на коронавирус. По большому счету, это все, на что сейчас способен институт: уникальный научный центр опустился до уровня обычной местной лаборатории.
Окончательную черту в уничтожении украинских научных центров в августе 2021 года подвел заместитель генерального директора Центра общественного здоровья украинского Минздрава Владислав Збанацкий. Отвечая на информационный запрос, он официально сообщил, что лабораторий с уровнем биологической защиты BSL-3 в Украине больше не существует.
На этом в история «американских лабораторий» можно ставить точку. Украинская наука откатилась на десятки лет назад.
«Многие сотрудники института, мои коллеги, мои ученики сейчас успешно работают на руководящих должностях в ведущих научных учреждениях в разных странах мира — говорит Сергей Поздняков. — Их знания, их таланты, их опыт востребован, и они продолжают вносить свой вклад в мировую науку. Это единственное, что греет сейчас душу — понимание того, что моя работа в УНИПЧИ не была напрасной».
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Увы: Одесса, которая была ведущим мировым центром в сфере бактериологии, вирусологии, микробиологии, сегодня полностью утратила свой научный и производственный потенциал в этой части. Как это произошло? Было ли это результатом преступного умысла, или же безалаберностью, или это побочный эффект неквалифицированного, бездумного и беспощадного «реформирования»? Ответ на этот вопрос будут давать историки и, надеемся, правоохранители, которые должны расследовать явные признаки преступления против украинской науки и разбазаривания средств американских налогоплательщиков — 25 миллионов долларов, потраченных на программу биобезопасности в Украине.
Но в любом случае называть людей, которые исследовали опасные инфекции, защищали людей от болезней и эпидемий, разрабатывали и выпускали вакцины, лекарства, биодобавки, «биотеррористами» — это чудовищно. Так же чудовищно, как называть «преступниками» Луи Пастера, Илью Мечникова, Николая Гамалею — только потому, что в их лабораториях собирали и изучали опасные вирусы и бактерии.
А еще более чудовищно, когда эта ложь и клевета сама по себе превращается в оружие — на этот раз пропагандистское. Когда работой и достижениями ученых в сугубо мирных проектах пытаются оправдать агрессивную войну, бомбардировки мирных городов массовые убийства. Когда российским пропагандистским ядом отравляют миллионы людей по всему миру — чтобы подготовить плацдарм и оправдание их полного физического уничтожения.
Помните, россияне врут всякий раз, когда открывают рот!
Автор — Сергей Дибров
